дочь воздуха
Их лица совершенны. Позы выразительны. Мрамор нежнее и мягче человеческой кожи. Пьета Микеланджело и Давид Бернини.
Пьета.
Я влюбилась в строгую и возвышенную красоту их лиц, увидев их на совершенно особенных фотоработах (их автор, если не путаю, — David Summers). С обычного ракурса, с которого скульптуру позволено рассматривать простым зрителям, так лиц не видно. На фотографиях же — это не мать, оплакивающая гибель сына, это нежные прекрасные лица совсем юных людей. Лицо юноши умиротворенно, на нем легкая светлая улыбка, он не умер, он спит на коленях любимой, тонкие, почти женственные черты лица, мягкие юношеские усы, волнистые волосы. От него исходит божественный свет. Он счастлив. Она больше похожа на девочку-подростка, еще более хрупкая, смиренно и влюбленно глядит на него с легкой грустью.
Давид.
Я готова взорваться от напряжения на его лице, от стремительности его движения. Мгновение — вспышка — буря эмоций. Заходя в зал, где он стоит, сначала видишь его сбоку, даже со спины, не понимая еще, кто перед тобой, его лицо и жест скрыты, и медленно, постепенно обходя, узнаешь его, видишь, как скручено в готовую лопнуть пружину его тело, как сжаты его губы, как готов к броску камень. Не сразу приходит ощущение взрыва, но сначала поза кажется застывшей, сосредоточенной, движение размеренным, четко просчитанным. И лишь спустя время, проведенное рядом с ним, видишь, что это, напротив, момент, который невозможно поймать, где нет контроля над чувствами, телом и сознанием. Он ослеплен яростью и энергией, нет, он больше не владеет собой, но подчиняется силе, рвущейся изнутри.
Пьета.
Я влюбилась в строгую и возвышенную красоту их лиц, увидев их на совершенно особенных фотоработах (их автор, если не путаю, — David Summers). С обычного ракурса, с которого скульптуру позволено рассматривать простым зрителям, так лиц не видно. На фотографиях же — это не мать, оплакивающая гибель сына, это нежные прекрасные лица совсем юных людей. Лицо юноши умиротворенно, на нем легкая светлая улыбка, он не умер, он спит на коленях любимой, тонкие, почти женственные черты лица, мягкие юношеские усы, волнистые волосы. От него исходит божественный свет. Он счастлив. Она больше похожа на девочку-подростка, еще более хрупкая, смиренно и влюбленно глядит на него с легкой грустью.
Давид.
Я готова взорваться от напряжения на его лице, от стремительности его движения. Мгновение — вспышка — буря эмоций. Заходя в зал, где он стоит, сначала видишь его сбоку, даже со спины, не понимая еще, кто перед тобой, его лицо и жест скрыты, и медленно, постепенно обходя, узнаешь его, видишь, как скручено в готовую лопнуть пружину его тело, как сжаты его губы, как готов к броску камень. Не сразу приходит ощущение взрыва, но сначала поза кажется застывшей, сосредоточенной, движение размеренным, четко просчитанным. И лишь спустя время, проведенное рядом с ним, видишь, что это, напротив, момент, который невозможно поймать, где нет контроля над чувствами, телом и сознанием. Он ослеплен яростью и энергией, нет, он больше не владеет собой, но подчиняется силе, рвущейся изнутри.