Вчера вечером мне позвонили и сказали, что на улице лежит снег. Я подошла к окну и увидела, как непривычно теперь выглядело все вокруг. Ночью я долго не могла заснуть: на меня напала такая тоска, такое отчаяние. Я представила, сколько я пропустила, как надолго выпала из привычной жизни. В одиннадцать я послушала по Культуре рассказы По, наблюдая за пляской странной тени на стене, почти как из того рассказа, который читали вчера. Тень немного наводила дурноту, еще и потому, что за окном все было неподвижно, казалось, что тень движется сама. Рассказ прервали на половине. Я немного попереключала станции, не найдя ничего, что бы мне нравилось, я включила Ска-п, знакомые уже почти до отвращения. Поняла, что пропустила так много испанского, стало еще отвратнее. Лежала, рассматривая стену в десяти сантиметрах от моего носа. Потом стала вслушиваться в слова песен. Они показались забавными и наивными, например, песня про жестокость экспериментов над животными. Смешно, смешно. В итоге заснула, осознав это, только когда проснулась от сильно нагревшегося плеера, который сжимала в руке.
Сегодня спросила, какое число. Мне ответили, что с утра было двадцатое. На улице уже настоящая зима. Валит снег. Когда порывы ветра стихают, он летит медленно во всех направлениях, в том числе и вверх. Самый красивый снег я видела однажды из большого окна маленького кабинетика на одном из этажей мехмата. Он крупными хлопьями медленно поднимался вдоль стены. Мне объяснили тогда, почему с одной стороны ГЗ снег валит вверх, а с другой вниз.
Завтра вечером надеюсь быть уже дома. На следующей неделе, а, возможно, и раньше, снова вернусь к обычной жизни.